— Мой отец, когда ему было семнадцать лет, на ярмарке увидел девочку. Четырнадцатилетнюю девочку в синем платье с синим бантом. И влюбился. Ждал, когда ей исполнится восемнадцать, попросил ее в жены и получил ее в жены. Он ее обожал...

Они были довольно бедные фермеры, мама доила коров, делала всю работу, но они жили и радовались каждому пережитому дню, до самого конца. И это было искренне, так трогательно и прекрасно!

Я видела, как хорошие люди в хороших семьях ругаются, кому пойти поставить чайник. У нас ругань шла только в обратном смысле — каждый хотел пойти поставить чайник. Каждый хотел взять на себя. Когда твой спутник хочет взять на себя больше, то тебе хочется взять еще больше... Здесь интересный механизм, я его проследила. Чем меньше хочет взять на себя твой спутник, тем меньше тебе хочется взять. И наоборот. Тут обратная связь. И родители рвали друг у друга из рук домашние дела, неприятные поручения, трудные задачи — все это каждый хотел сделать за другого...

Еще я помню как папа утром, когда брился, пел, и мама ему говорила: "Перестань петь — нельзя сосредоточиться!"
А мама работала тогда в каких-то дошкольных учреждениях и писала по утрам отчеты. А папа ей отвечал — странно, почему такие вещи запоминаются, — он говорил:
"Я не буду петь, а ты когда-нибудь будешь думать: как жалко, что он больше не поет, как хорошо бы, чтобы он запел".
Вот это я помню, вот эту фразу я помню: "Как хорошо бы, если бы он запел".

Счастливым и веселым оказался их брак - единство душ и стремлений, и вот такого брака я не встречала ни у кого — чтобы он был не только глубокий и серьезный, но радостный и веселый в каждую данную минуту...
И каждое утро начиналось с молитвы отца – он благословлял Бога за то, что ему послали эту чудо-жену, эту чудо-любовь, это чудо-чувство. И вот мы в тени этой великой любви, обожания, выросли...

Потом я спросила:
- А мама?
- Мама умерла десять лет назад.
Я говорю:
- Господи, а отец?
- Отец жив.
- Как же он пережил, ужасно, наверное, смерть матери?
- Что ты! Он благословляет каждый день Бога, что боль разлуки выпала ему, а не ей...

_________________
Я себе знаю, а Вы себе думайте, что хотите.

И что?
Чья история? И зачем?

Это история родителей Астрид Линдгрен.
Зачем? Кто понял тот понял.

_________________
Я себе знаю, а Вы себе думайте, что хотите.

Когда цитируете кого-то, то надо писать автора. Так делают образованные люди по крайней мере. А то начали тему, а ни начала ни конца, кто автор тоже неясно.

Астрид Линдгрен тоже была очень удивительной. Я тут случайно ее историю жизни на youtube посмотрела.

Молчу уже про ее чудесные книжки. Но даже она сама, как человек, была впечатляющей.

_________________
Мужчина и женщина никогда не поймут друг друга,потому что они хотят разного:
мужчина хочет женщину,а женщина-мужчину :)

Вот это впечатляет больше всего. Когда человек радуется, что именно он остался один, переживать разлуку.

Хотя обычно это женщины. Женщины более морально стойкие. Мужикам тяжко оставаться одним на старости лет.

_________________
Мужчина и женщина никогда не поймут друг друга,потому что они хотят разного:
мужчина хочет женщину,а женщина-мужчину :)

Да, Joie, совершенно верно. В этой истории многое попадает прямо в сердце. Но вот это - просто вершина анти-эгоизма (не могу слова подобрать правильного). Ведь мы постоянно видим вокруг, как люди женятся и каждый, если честно, думает прежде всего о себе. Не все, конечно, но очень многие. И это, в принципе, уже и кажется нормальным… экономить силы и пусть другой «ставит чайник». И да, почти все овдовевшие говорят - ты ушёл, а как же Я буду жить без тебя?
И совсем неудивительно, что Астрид Линдгрен выросла таким необычным человеком, таким необычным писателем. В такой-то семье…

_________________
Я себе знаю, а Вы себе думайте, что хотите.

Мне кажется, женщины, в общей своей массе, более внимательны к своему здоровью, больше понимают своё тело в силу того, что невозможно не обращать внимания на месячные, беременность и т.д. Мужчины обычно отключены от глубоких телесных ощущений, поэтому легко пропускают серьёзные проблемы со здоровьем, «само рассосётся».

_________________
Я себе знаю, а Вы себе думайте, что хотите.

Однажды во время дальнего автопутешествия мы с приятелем остановились перекусить в придорожном кафе. Приятель заказал хот–дог. Я воздержался, хотя страшно проголодался. В рейтинге Мишлена это кафе получило бы минус три звезды, и я опасался, что хот–доги тут понимают буквально и подают разогретых собак.
"Как ты можешь это есть, — пошутил я, — зоозащитников не боишься?"
"Мистера Эндорфина на тебя нет", — ответил приятель.
"Кого — кого?" — переспросил я.
Так я узнал про Мистера Эндорфина.
Приятелю готовили его хот–дог, а он рассказывал. Хот–дог готовили довольно долго, видимо, сначала им все–таки пришлось ловить собаку.

"У меня на первой работе был мужичок. Бухгалтер. Ну, такой, как сказать, в розыск его не объявишь — без особых примет. Моль средних лет. Когда я его впервые увидел, подумал, фу, какой плоский, неинтересный дядька. Пока однажды не услышал его тихий комариный смех. Он сидел перед своим монитором и хихикал. Я проходил мимо и из любопытства заглянул в экран. А там какой–то бухгалтерский отчёт в экселе. И он над ним ржёт. А ты не прост, чувак, сказал я себе тогда. И ещё прикинул, а может, уже пора из той конторы валить, раз бухгалтер хохочет над финансовыми документами.

Короче, персонаж оказался, что надо. У него всегда все было превосходно. Это его фишка. Понимаешь? Всегда. И все. Даже осенью. Когда любому порядочному человеку хочется, чтобы дворник закопал его поглубже в листву. "Превосходно". Не "нормально". Не "хорошо". И даже не "отлично". Именно — "превосходно".

Погода у него — только прекрасная. Иду как–то раз на работу, дождь как из ведра, ветер, зонтик надо мной сложился, отбиваюсь спицами от капель, настроение паршивое. Вижу, перед входом в контору стоит этот перец по колено в воде, смотрит себе под ноги. Сливные стоки забились, вода хлещет по мостовой ручьями по его ботинкам. Гляди, кричит он мне, как будто горная река, и лыбится.
Машина у него — самая лучшая. Однажды он меня подвозил. Едем на его перпетум мобиле. С виду вроде "копейка", но зад подозрительно напоминает Москвич–412. Франкенштейн какой–то. Послушай, как двигатель работает, говорит он мне. Песня, да? Я послушал. Если и песня, то этакий Стас Михайлов в старости — кашель и спорадические попукиванья. А он не унимается: и ведь не скажешь, что девочке тридцать лет. Узнав про возраст девочки, я попросил остановить, так как мне отсюда до дома рукой подать. Вышел на каком–то пустыре и потом час брёл пешком до ближайшего метро.

Курорты у него — все как на подбор невероятные. Я как–то поехал по его наводке в Турцию. Он мне полдня ворковал про лучший отдых в жизни, про космический отель, про вкуснейший шведский стол. У него даже слюна из уголка рта стекала. Я и купился. Из самолета нас выкинули чуть ли не с парашютом над какой–то долиной смерти. Посреди лунного пейзажа — три колючки и один отель (так что про космический — не обманул). До моря можно добраться только в мечтах, отель в кукуево. Шведский стол — для рабочих и крестьян: сосиски, макароны и таз кетчупа. Я взял у них книгу отзывов. Там после десятка надписей на русском про "горите в аду" и "по возвращении на Родину передам ваши координаты ракетным войскам", выделялась одна, размашистая, на пол–страницы: "ВОСТОРГ!!!" Не с одним, не с двумя, а именно с тремя восклицательными знаками, и всеми большими буквами. И знакомое имя в подписи.

У нас в то время вокруг офиса приличных заведений не было. Приходилось испытывать судьбу в общепите. Я всегда брал его с собой на обед. Какой потрясающий суп, как крупно порезали морковь, сколько отборной картошки, а приправа, приправа, причитал он в гастрономическом полуобмороке, над тарелкой с пойлом из половой тряпки. Ну, что же это за беляш, это же чудо, а не беляш, нежнейшая телятина (каждый раз в ответ на это нежнейшая телятина внутри удивленно мяукала), тесто воздушное, сок, сок ручьями, и так далее. Послушаешь его, послушаешь, и глядь — и суп вроде уже мылом не отдаёт, и беляш провалился и не расцарапал когтями пищевод. А, главное, после обедов с ним я ни разу не отравился — видимо, организм в его присутствии выделял какие–то защитные вещества.

И это была не маска, вот что интересно. Сто процентов — не маска. Все естественно и органично. Его вштыривало от жизни, как годовалого ребёнка. Возможно, в детстве он упал в чан со слезами восторга, наплаканный поклонницами Валерия Ободзинского, как Астерикс — в котёл с волшебным зельем.
Мы в конторе прозвали его "Мистер Эндорфин". В курилке часто можно было услышать: чего–то сегодня хреново, пойду с Эндорфином поговорю. Мистер Эндорфин сверкал лысиной, как маяк.

Знаешь, что самое забавное? У него и семейка такая же, под вечным феназепамом. Он как–то раз пригласил меня в гости. Я впопыхах купил какой–то неприлично дешевый торт, вафельный, ну, с таким ещё первоклашки на свидание к девочкам ходят. Мы сели за стол, с ним, его женой и сыном, разрезали этот деревянный торт, затупив два ножа и погнув один, разложили по тарелкам и понеслась. Какое потрясающее чудо, застонал ребёнок. Какое чудесное потрясение, подхватила жена. Вот ****, издеваются, подумал я. А потом пригляделся: нет, у людей натуральный экстаз. При прощании чуть ли руки мне не целовали, все трое".

В этом месте приятелю принесли хот–дог, и он закончил рассказ.
"Вот ты спросил, как я это буду есть, — сказал он, — очень просто: включу Мистера Эндорфина".

Приятель взял хот–дог, поднёс его ко рту и зашептал:
"Какая румяная сосиска, с пылу с жару, с пряностями. О, да тут не только кетчуп, из отборнейших томатов, да ещё и горчица, пикантная, сладковатая. Пышная, свежайшая булочка..."
"Девушка! — крикнул я через все кафе хозяйке заведения, — можно мне тоже хот–дог!"

Олег Батлук

_________________
Я себе знаю, а Вы себе думайте, что хотите.

Женщины дольше живут чем мужики, и одиноких старушек больше, не дадут одинокому вдовцу заскучать, наблюдала, как у свекрови в Neighborhood во Флориде,
одинокие пенсионерки щебетали вокруг старичка.

Вообще-то это не история родителей Астрид Линдгрен, а перевранный баян, гуляющий по интернету. Одна из слезливых историй, приписываемых известным людям. Типа как ученица Фрейда выкупила его у немцев, отдав сви замки (которых у нее в помине не было). Я честно говоря не понимаю зачем постить эти баяны, когда можно почитать настоящую историю. Астрид Линдгрен написала книгу о своих родителях. "Самуэль Август из Севедсторпа и Ханна из Хюльта" И это правдивая история о настоящей любви без выдумок. Не благодарите

_________________
Характер у меня замечательный, только нервы у всех какие-то слабые...
Дорога под названием «Потом», приводит в страну под названием «Никогда»

И вот такое у этой истории было начало. Устами самой Астрид.
Эта история любви длинной, в целую жизнь, началась однажды в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году, когда Самуэль Август из Севедсторпа, тринадцатилетний паренек, во время экзамена в школе прихода Пеларне обратил внимание на девочку с челкой, сидевшую возле печки и бойко отвечавшую на все вопросы. Было ей девять лет от роду, жила она в Хульте и звали ее Ханна. Ханна из Хульта, на нее-то и обратил внимание Самуэль Август. Разумеется, он видел ее и раньше, но не такими глазами.

_________________
Характер у меня замечательный, только нервы у всех какие-то слабые...
Дорога под названием «Потом», приводит в страну под названием «Никогда»

Ну надо же, а мы не знали, спасибо за мудрое объяснение .

_________________
Россия без каждого из нас обойтись может. Но никто из нас не может
обойтись без России.
Иван С. Тургенев



"Радость -есть особая мудрость"
Письма Е. И. Рерих 1929 - 1939. Том 2. письмо от 7. 5. 38.

Какое то дурацкое название: пронзительные истории.
Как будто остальные живут на радуге и какают ромашками.
Этих пронзительных историй вокруг вагон и маленькая тележка.

Угу. Меня тоже зацепило. Подумала пойдут сейчас придуманные розовые сопли. Так и есть. Весь фб засрали этими историями, сюда добрались.

_________________
Характер у меня замечательный, только нервы у всех какие-то слабые...
Дорога под названием «Потом», приводит в страну под названием «Никогда»